Истории членов АА.

Наша цель - остаться трезвыми самим и помочь другим алкоголикам обрести трезвость.
Правила форума
В этом разделе категорически запрещен флуд!
Аватара пользователя
Buddistka
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
3 года 5 месяцев 15 дней

Истории членов АА.

Сообщение Buddistka » 07 авг 2016, 21:36

Классная тема, спасибо!!!

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 07 авг 2016, 21:42

«Я считала, что моё пьянство — это ещё один признак невроза»

Я пила более 20 лет, не ощущая к этому никакой тяги. Я могла легко обходиться без алкоголя, и частенько так и делала. Но у меня были другие глубокие эмоциональные проблемы. С юности, а может и раньше, я страдала от депрессий. Когда мне было двадцать с небольшим, после рождения ребенка у меня наступила ужасная послеродовая депрессия. Я посещала сеансы психотерапии, которые продолжались, с некоторыми перерывами, много лет. Периодически мне становилось легче — хорошие времена, когда я могла продуктивно работать, — но мне всегда казалось, что между мной и той жизнью, о которой я мечтаю, существует невидимый барьер.
За этот период я дважды выходила замуж, но оба брака распались. Алкоголь не играл в этом никакой роли.

Десять лет спустя я знала, что у меня проблемы с алкоголем. Я только-только достигла профессионального успеха, как вдруг заболела свинкой. Когда я поправилась, то вдруг погрузилась в тяжелую депрессию, для которой не было никаких видимых причин. Правда мой доктор отметил, что после вирусных заболеваний часто бывают депрессивные состояния. Я не сказала ему тогда, что помимо депрессии, которая была мне хорошо знакома, я испытывала для себя нечто совершенно новое: характер моего пьянства совершенно изменился-я начала испытывать тягу.

Мой сын тогда был подростком. И если одинокая пьяница испытывает к себе ненависть, то пьяница, которая является родителем и несет ответственность за благополучие ребенка, испытывает к себе невыразимое чувство вины и презрения. И конечно, чтобы избавиться от чувства вины, я пила систематически до «отключки», потом просыпалась, пила и «отключалась» снова. Это был кошмар.

Но каким-то образом я умудрялась готовить, посылать белье в прачечную, провожать сына в школу. Мы с ним одновременно любили и ненавидели друг друга, и трудно сказать какое из чувств было более болезненным. Он был первым, кому я призналась, что я алкоголичка. Он спросил меня:

— Почему ты так много пьешь, мама? От тебя даже пахнет.

— Пью потому, что алкоголичка, — ответила я ему.

Но я еще не знала, что означает быть алкоголиком. Привыкнув думать о себе как о невротике, я полагала, что пьянство — это одно из проявлений моего невроза, и все, что мне надо сделать — это проникнуть еще глубже в свое подсознание, чтобы понять, что заставляет меня пить, и тогда я смогу снова пить, как могла это делать когда-то. Итак, я опять начала ходить от одного психиатра к другому.

Последняя моя сумасшедшая выходка в пьяном виде случилась, когда мой сын уехал в колледж. Однажды в выходные, когда я поехала навестить его, я взяла все деньги, какие были, и купила мотель недалеко от колледжа. Это было «лечение переменой места» — я надеялась, сменив место жительства и образ жизни, убежать от себя.

В первый год, когда я была занята обустройством сельского дома и семи коттеджиков, я действительно сумела перестать пить. Однако теперь со мной происходило нечто другое. Когда я съездила в Нью-Йорк и посетила своего врача, он был доволен, увидев, что я сбросила 30 фунтов.

— Как вы поживаете? — спросил он меня.

— По-моему, я сменила зависимости, — ответила я.

— Что вы имеете в виду?

— Я перешла с алкогольной зависимости на транквилизаторы.

— Ерунда. Нельзя стать зависимой от транквилизаторов.

В то время транквилизаторы были относительно новым средством. Теперь врачи знают то, что я обнаружила еще тогда. Я была не способна ограничить количество принимаемого лекарства дозой, предписанной врачом.

Моя дорога вниз была крутой. В первый раз, когда меня госпитализировали, я была в коме, вызванной смешанным действием алкоголя и транквилизаторов. Во второй раз — это была тщетная попытка избавиться от зависимости от транквилизаторов. И в третий раз — из-за передозировки барбитуратов.

Теперь меня лечил уже психиатр, который поместил меня в нью-йоркскую психиатрическую клинику на шесть месяцев. Но, когда я вышла из клиники, о том, что я алкоголичка, я не имела понятия. Мне сказали не пить, но не объяснили почему, поэтому я негодовала и, конечно, пила.

Затем начался трехмесячный порочный круг: сначала — пьянство, пока я не пришла в ужас от алкоголя, затем — употребление транквилизаторов, пока я не пришла в равный ужас и от них. Я позвонила подруге, которая была трезвой в АА уже девять месяцев, и сказала, что готова попробовать. Через несколько дней я оказалась на своем первом собрании с потрясающе трогательным чувством освобождения, с чувством, что я дома, что мое место — здесь. Я оглядела комнату и почувствовала разницу в этих людях. Хотя в прошлом я знала много больных людей, они почти что всегда пытались приспособиться к своей болезни. Эти же члены АА были больными, которые пытаются выздороветь. И мне хотелось того же.

Я продолжала принимать транквилизаторы в течение недели после первого собрания, но за эту неделю я ухватила мысль, что мне, как алкоголику, лучше не принимать ничего, что может изменить мое настроение химическим путем.

Сначала я ожидала, что, являясь депрессивной пьяницей, я буду и депрессивной трезвенницей. Самым большим чудом моей трезвости было почти полное избавление от депрессии. Способность к самоанализу, полученная мной во время курса психотерапевтического лечения, была полезна, но только Программа АА позволила мне использовать ее полностью.

Я набросилась на Программу с чувством, похожим на голод. Я ходила на огромное количество собраний и так погрузилась в Программу, что какое-то время с трудом могла сосредоточиться на чем-то еще. Но пока я пыталась работать по Программе, она начала сказываться на всей моей жизни. Это проявлялось в моем душевном спокойствии, в отношениях с людьми и медленном восстановлении профессионального мастерства. Особенно я благодарна за отношения с моим сыном, который приобрел новую веру в жизнь и в себя, видя мое выздоровление.

— Мам, если ты сможешь это сделать, то и любой это сможет, — сказал он однажды. Немного неуклюже, но мило.

Я действительно чувствую себя заново рожденной с тех пор, как я пришла в АА. Как будто сломался тот невидимый барьер, который я всегда ощущала между собой и той жизнью, которой хотела бы жить. Мне хочется жить так, как я живу сейчас — жизнью, основанной на принципах АА.
Свернуть
Помни о смерти.

Аватара пользователя
Джемма
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
6 лет 10 дней

Истории членов АА.

Сообщение Джемма » 08 авг 2016, 06:38

Mishaho13 писал(а): Периодически мне становилось легче — хорошие времена, когда я могла продуктивно работать, — но мне всегда казалось, что между мной и той жизнью, о которой я мечтаю, существует невидимый барьер

Миша,привет!

Всегда захожу сюда.Пиши есчо :-|-: :-|-: :-|-:

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 11 авг 2016, 20:46

(3)
ЖЕНЩИНЫ ТОЖЕ СТРАДАЮТ

Несмотря на открывавшиеся ей широкие возможности, алкоголь чуть не загубил ее жизнь. Одна из первых членов Сообщества, в период его становления она распространяла наши идеи среди женщин.
Что это я говорю... издалека, будто в бреду, я слышала собственный голос, звавший кого-то «Дороти», болтающий о магазинах одежды, о работе... слова становились четче... этот звук моего голоса пугал меня, все приближаясь... и вдруг, я обнаружила, что в этот самый момент говорю неизвестно о чем с кем-то, кого раньше никогда не видела. Я остановилась на полуслове. Где это я?
(3)

ЖЕНЩИНЫ ТОЖЕ СТРАДАЮТ


Несмотря на открывавшиеся ей широкие возможности, алкоголь чуть не загубил ее жизнь. Одна из первых членов Сообщества, в период его становления она распространяла наши идеи среди женщин.
Что это я говорю... издалека, будто в бреду, я слышала собственный голос, звавший кого-то «Дороти», болтающий о магазинах одежды, о работе... слова становились четче... этот звук моего голоса пугал меня, все приближаясь... и вдруг, я обнаружила, что в этот самый момент говорю неизвестно о чем с кем-то, кого раньше никогда не видела. Я остановилась на полуслове. Где это я?
Я и раньше просыпалась в незнакомых комнатах, полностью одетая, на кровати или кушетке; просыпалась и в своей комнате, в своей постели или на ней, не зная, какой сейчас день, и который час, боясь спросить..., но на этот раз все было по-другому. Было похоже, что я, уже проснувшаяся, сижу, выпрямившись, в большом удобном кресле и оживленно беседую с абсолютно незнакомой мне молодой женщиной, которая, кажется, не считает это странным. Она продолжала весело и беззаботно щебетать.
В ужасе я посмотрела вокруг. Я находилась в большой, темной, довольно скудно обставленной комнате – в гостиной цокольного этажа. По моему позвоночнику побежал холодок; зубы застучали; руки затряслись так, что я спрятала их, чтобы они не улетели. Мой испуг был вполне реален, но этим не объяснялась такая бурная реакция. Я знала, что она означает – стаканчик спиртного меня успокоит. Должно быть, после принятия мной последней порции алкоголя прошло много времени, но я не осмеливалась попросить у этой незнакомки чего-нибудь выпить. Я должна была выбраться отсюда. В любом случае, это необходимо было сделать, прежде чем обнаружится мое полнейшее неведение в отношении того, как я сюда попала, и она поймет, что я совершенно, окончательно свихнулась. Я была сумасшедшей, должна была быть.
Мои руки тряслись все сильнее, и я посмотрела на часы – шесть. Когда я в последний раз на них смотрела, насколько помню, был час. Я уютно устроилась в ресторанчике с Ритой, пила свой шестой мартини и надеялась, что официант забудет про заказанный нами ланч – по крайней мере, пока я не выпью еще пару стаканов. С ней я выпила только два мартини, но за те пятнадцать минут, что ее ждала, осилила четыре, ну, и, разумеется, как обычно, бесчисленное количество раз прикладывалась к бутылке, пока с трудом вставала и судорожно одевалась. Итак, к часу я была уже в очень хорошей форме – не чувствовала боли. Что же могло случиться? Я была в центре Нью-Йорка, на шумной 42-й стрит... определен- но, в спокойном жилом районе. Почему «Дороти» привела меня сюда? Кто она такая? Как я с ней познакомилась? Ответов я не знала, а спрашивать не осмеливалась. Она ничем не показывала, что видит, что-то не в порядке. Но что же я делала эти пять забытых часов? Я была в смятении. Вдруг я сделала что-то ужасное и даже этого не узнаю!
Каким-то образом я выбралась оттуда и прошла пять кварталов вдоль коричневых каменных домов. Бара поблизости видно не было, но я нашла станцию метро. Ее название было мне незнакомо, и мне пришлось спросить у кого-то, как доехать до центра. Я была на отдаленной окраине Бруклина. Чтобы вернуться к отправной точке своего приключения, мне потребовалось сорок пять минут и две пересадки.
В тот вечер я сильно напилась, что было для меня обычным делом, но я все помнила, что было совершенно необычно. Я помнила, как пыталась найти имя Вилли Сибрука в телефонной книге, что, как уверяла моя сестра, было моим еженощным занятием. Я помнила свое громкое заявление о том, что найду его и попрошу помочь мне попасть в ту «Психбольницу», о которой он писал. Я помнила, как утверждала, что собираюсь что-то с этим делать, что не могу так больше... Я помнила, как с тоской смотрела на окно, видя в нем более легкое решение, и вздрагивала при воспоминании о другом окне и тех шести месяцах агонии, которые провела тремя годами раньше в больничной палате в Лондоне. Я помнила, как наполняла джином склянку из-под перекиси водорода из своей аптечки на случай, если моя сестра найдет бутылку, которую я прятала под матрацем. И я помнила леденящий ужас той бес- конечной ночи, когда спала урывками и просыпалась в холодном поту, сотрясаемая дрожью крайнего отчаяния, чтобы поспешно хлебнуть спиртного и снова впасть в спасительное забытье. «Ты сумасшедшая, сумасшедшая, сумасшедшая!» – стучало у меня в мозгу при каждом проблеске сознания, и я торопилась утопить этот припев в алкоголе.
Так продолжалось еще два месяца, прежде чем я легла в больницу и начала медленную борьбу за возвращение к нормальной жизни. Этот кошмар тянулся более года. Мне было тридцать два.
Оглядываясь назад на тот последний жуткий год непрерывного пьянства, я удивляюсь, как мои тело и разум смогли его пережить. Ведь, разумеется, бывали и периоды, когда я ясно осознавала, во что превратилась, и тогда ко мне приходили воспоминания о том, какой я была раньше и какой хотела стать. Этот контраст вызывал у меня глубокое уныние. Сидя в каком-нибудь баре на Второй Авеню, принимая угощение от любого после того, как истощались мои скудные финансы, или же дома, одна, с неизменным стаканом в руке, я вспоминала и, вспоминая, начинала пить быстрее, чтобы побыстрее забыться. Трудно было примирить свое отвратительное настоящее с простыми фактами прошлого.
Моя семья была зажиточной, и родители мне никогда ни в чем не отказывали. Я училась в лучших пансионах и в одной из школ Европы, что подготовило меня к шаблонной роли дебютантки и молодой матроны. Время, в которое я росла (эра сухого закона, увековеченная Скоттом Формальдегидом и Джоном Хелатном- младшим), научило меня веселиться вместе с самыми веселыми а мои личные внутренние позывы побуждали меня превзойти их всех. Я вышла замуж через год после того, как начала выходить в свет. Пока все шло хорошо – в полном соответствии с планом, как и у тысяч других. Но потом моя история приобрела свои особенности. Мой муж был алкоголиком, и, поскольку я испытывала лишь презрение к тем, кто не обладал такими же поразительными способностями, как и я, исход был предрешен. Мой развод совпал с банкротством моего отца, и я пошла работать, чтобы ни от кого не зависеть и не чувствовать себя никому обязанной. Для меня работа была всего лишь очередным средством достижения той же самой цели – иметь возможность делать именно то, что я хочу.
На протяжении последующих десяти лет я это и делала. Стремясь к большей свободе и более интересной жизни, я переехала жить за границу. У меня был свой бизнес. Дела шли достаточно успешно, чтобы я могла реализовывать большую часть своих желаний. Я знакомилась со всеми людьми, с которыми хотела познакомиться; видела все, что хотела увидеть; делала все, что хотела сделать – и чувствовала себя все более несчастной.
Упрямая и своенравная, я всевозможными способами пыталась развлекаться, но получаемое удовольствие все уменьшалось, при- ближаясь к нулю. Похмелье начинало приобретать чудовищные пропорции, и утренняя порция спиртного стала жизненной необходимостью. Участились провалы в памяти, и я редко помнила, как попадала домой. Когда друзья смели предположить, что я слишком много пью, они прекращали быть моими друзьями. Я постоянно переезжала с места на место – и продолжала пить. Алкоголь коварно, исподтишка завладел моей жизнью, став важнее всего остального.
Он больше не доставлял мне удовольствия, а лишь приглушал боль, но я вынуждена была его употреблять. Мне было ужасно плохо. Без сомнения, я слишком долго была изгнанником – нужно вернуться домой, в Америку. И я вернулась. К моему удивлению, мое пьянство прогрессировало.

Я обратилась в клинику, чтобы пройти длительный курс интенсивного психиатрического лечения. Я была уверена, что у меня какое-то серьезное нарушение психического характера. Я хотела, чтобы мне помогли, и старалась сотрудничать с врачами. По мере прохождения курса у меня начала вырисовываться картина самой себя, с тем самым темпераментом, который принес мне столько бед. Я была гиперчувствительной, застенчивой идеалисткой. Моя неспособность принять суровую реальность жизни привела к тому, что я стала лишенным иллюзий циником, облекшимся в броню, чтобы защититься от непонимания мира. Эта броня превратилась в тюрьму, где я оказалась заключенной вместе со своим одиночеством и страхом. Все, что у меня оставалось – это твердая решимость жить собственной жизнью вопреки враждебному миру. И вот к чему я пришла – внутренне напуганная, внешне дерзкая женщина, отчаянно нуждающаяся в опоре, чтобы двигаться дальше.
Этой опорой был алкоголь, и я не знала, как жить без него. Когда мой доктор сказал, что мне не следует больше прикасаться к спиртному, я была не в состоянии поверить ему. Я была вынуждена продолжать свои попытки поправиться настолько, чтобы быть способной принимать необходимое мне количество алкоголя, не впадая от него в зависимость. Кроме того, как он мог меня понять? Он был непьющим; он не знал, что такое нуждаться в выпивке, не знал, как она может облегчить мучения. Я хотела жить, причем не в пустыне, а в нормальном мире, под которым я понимала пребывание среди тех, кто пьет. Трезвенники меня не интересовали. Помимо этого, я была убеждена, что не смогу находиться рядом с пьющими людьми и не пить. Тут я была права: без спиртного я не могла чувствовать себя комфортно ни с кем из людей. Мне никогда это не удавалось.
Естественно, несмотря на свои благие намерения, невзирая на защищенную жизнь в больничных стенах, я несколько раз напивалась и поражалась этому..., и мне было жутко плохо.
Тогда мой доктор дал мне почитать книгу «Анонимные Алкоголики». Первые главы стали для меня откровением. Я была не единственным человеком в мире, который так себя чувствует и ведет! Я была не сумасшедшей, не порочной – я была больной. Я страдала реально существующей болезнью, у которой есть на- звание и свои симптомы, как у диабета, рака и туберкулеза – и эта болезнь «прилична», она не несет на себе морального клейма! Но затем у меня вышла заминка. Я не переваривала религию, и мне не понравились упоминание о Боге и все остальные слова с большой буквы. Если это и был выход, то не для меня. Я была интеллектуалом и посему нуждалась в решении интеллектуального, а не эмоционального характера. Я четко сказала об этом своему доктору. Я хотела научиться крепко стоять на собственных ногах, а не менять одну опору на другую, к тому же неосязаемую и сомнительную. И так далее, и тому подобное, на протяжении нескольких недель, пока я нехотя читала оскорбительную книгу дальше, чувствуя себя все более безнадежной.
И вдруг случилось чудо – со мной. Не со всеми это происходит так внезапно, но у меня наступил личный кризис, который на- полнил меня свирепым праведным гневом. И вот, когда я кипела от бессильной ярости, планируя напиться в стельку и показать им всем, мой взгляд упал на предложение в открытой книге, лежавшей на кровати: «Мы не можем жить с гневом». Тут стены рухнули, и в комнату ворвался свет. Я была не в ловушке. Я была не беспомощна. Я была свободна, и не было необходимости кому- то что-то доказывать. Это была не «религия» – это была свобода! Свобода от гнева и страха, свобода познать счастье, свобода по- знать любовь.
Я пошла на собрание, чтобы воочию увидеть ту группу чудиков и бездельников, которые этого достигли. Пойти на какое-нибудь сборище – это было такое действие, которое всю жизнь заставляло меня ощущать себя не в своей тарелке, начиная с того времени, когда я покинула собственный мир книг и мечтаний, чтобы столкнуться с реальным миром людей, вечеринок и рабочих мест.
В подобных случаях мне всегда необходимо было разогреться с помощью спиртного, чтобы почувствовать себя уютно. Трепеща, я вошла в дом в Бруклине, полный незнакомых мне людей... и обнаружила, что наконец-то попала домой, к себе подобным. У того еврейского слова, которое в католической версии Библии переведено как «спасение», есть и другое значение – «возвращение домой». Я это сделала. Теперь я была не одна.
Так для меня началась новая жизнь, более полная и счастливая, чем я могла вообразить. Я нашла друзей, понимающих друзей, которые часто лучше меня знали, что я думаю и чувствую, и которые не позволяли мне удаляться в свою тюрьму из одиночества и страха из-за воображаемых неприятностей или обид. Когда я говорила с ними о своей жизни, на меня щедрым потоком лился свет познания, показывая, какая я на самом деле. И оказывалось, что я похожа на них. У нас было много общего – сотни особенностей характера, страхов и фобий, симпатий и антипатий. Неожиданно выяснилось, что я могу принять саму себя такой, какая я есть, со всеми своими изъянами и тому подобным. Разве не все мы такие? А принимая, я чувствовала еще больший внутренний комфорт, а также готовность и силу что-то делать с теми своими чертами, с которыми не могла жить.
Это было еще не все. Мои друзья по АА знали, как можно избежать падения в ту бездну, которая разверзалась, готовая меня поглотить, когда я поддавалась депрессии или нервозности. У них была конкретная программа, призванная дать нам, так долго бежавшим от реальности, величайшее внутреннее спокойствие, какое только возможно. Чувство приближающейся катастрофы, которое годами преследовало меня, начало исчезать по мере того, как я стала на практике применять все больше и больше Шагов. Они работали!
Будучи активным членом А с 1939 года, я наконец-таки чувствую себя полезной частью человечества. У меня есть чем поделиться с людьми, ведь как их товарищ по несчастью я обладаю особой квалификацией, позволяющей мне поддерживать и утешать тех, кто споткнулся и упал, не справившись с этой трудной зада- чей – встретиться с жизнью лицом к лицу. Наибольшее удовлетворение я получаю от осознания того, что сыграла определенную роль в обретении нового счастья бесчисленным множеством себе подобных. Тот факт, что я снова могу работать и обеспечивать себя, также важен, но второстепенен. Полагаю, мое некогда излишне самонадеянное своеволие, наконец, отодвинулось на подобающее ему место, потому что я много раз в течение дня говорю «Да будет воля Твоя, не моя»... и действительно этого хочу.
Свернуть
Помни о смерти.

Аватара пользователя
Мая
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
7 лет 2 месяца 27 дней

Истории членов АА.

Сообщение Мая » 11 авг 2016, 21:21

Я то же захожу и читаю. Выкладывай плис и дальше истории - они не дают забыть нашу болезнь.

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 11 авг 2016, 21:22

Мая, спасибо, за отклик) Мне нужно знать, что это нужно.
Помни о смерти.

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 12 авг 2016, 18:42

"Зачем нужно спонсорство"
(Причина спонсорства)
Я настоящий алкоголик, именно такой, о котором говорит наша книга. Я начала пить, когда мне было 5 лет, а подростком пила уже ежедневно, ввязываясь в драки и попадая в полицию. И хотя это заняло многие годы, в конце концов, алкоголь победил меня и я пришла на своё первое собрание АА в 28 лет, в 1982 году. В то время алкоголь стал моим хозяином и я не могла представить жизни как с алкоголем так и без него. У меня осталось мало друзей, моя семья бросила меня, я спала на полу в квартире у одного друга и была на грани потерять работу в качестве официантки в низкосортном баре. Я была измотана и хотела умереть, но даже самоубийство у меня не вышло.
Я, может быть и была сломлена, но совсем не была смиренной! Я винила всё и всех за мои проблемы. Если бы только мир правильно общался со мной! Я вообразила себя бедной жертвой в жестоком, жестоком мире и чувствовала себя выше всех тех, кто окружал меня. Я была моднее, умнее, красивее и более морально устойчива, чем все, кого я знала. Короче, я лежала в сточной канаве, глядя на мир свысока. Такого эго алкоголика!
Когда я впервые вошла в комнаты, где проводились собрания АА, трясущаяся, дурно пахнущая, разбитая и отчаявшаяся, то почувствовала первый проблеск надежды, что, возможно, я смогу жить как нормальный человек. И почти сразу моя надежда разрушилась. Я покинула это первое собрание, наполненная новой решимостью, но независимо от того, насколько сильно я хотела оставаться трезвой, моя трезвость продолжалась всего 2 часа. Помчавшись в магазин, я купила бутылку и наступило беспамятство. На следующий день, трясясь, с полностью разрушенной самоуверенностью, я пошла на другое собрание АА. И снова ушла, полная надежды и глубоким желанием оставаться трезвой. В течении нескольких часов я снова была пьяна. Я повторяла этот жалкий опыт каждый день на протяжении почти трёх месяцев.
В течении этих трёх месяцев вот как я "работала" по Программе: приходила на собрание с опозданием, уходила рано, судила о каждом, находящемся в комнате, как о неудачнике. Вы говорили мне читать книгу - я прочитывала всего несколько слов. Вы просили меня звонить вам - я звонила посреди ночи и жаловалась. Вы говорили - работать по шагам, ну я их прочла и решила, что МНЕ не нужно их делать - они для таких слабых "лузеров". как вы, но не для меня. Вы говорили, что надо иметь спонсора - но никто не был достаточно хорош для меня. После трёх месяцев такой работы на моё собственное усмотрение я, в конце концов поняла, что потеряла надежду, что АА не работает и что я умру. Я пошла на собрание и впервые была честной - я рассказала всем, что несмотря на то что, я не могу оставаться трезвой. На том собрании присутствовала женщина, которую я до этого много раз встречала в АА. Она наводила на меня ужас - она была настолько честна, прямолинейна и имела внушительную трезвость. И эта женщина, Ноа, повернулась ко мне и сказала "Ты права. АА не работает ТАК, как это делаешь ты. Тебе нужно работать по шагам. И тебе нужно, чтобы Я была твоим спонсором". Я слишком боялась её , чтобы сказать "нет", мы начали работать тем же вечером, вот так она стала моим спонсором. С того дня по настоящее время я не пила. И с того же дня, до её смерти, несколько лет назад, Ноа была моим спонсором. И именно работая с Ноа, я поняла, что невозможно делать шаги без спонсора, потому что они иначе теряют смысл. Я читала их десятки раз, но не могла постичь, как перенести их со страниц книг в свою жизнь. Мне нужен был кто-то, чтобы показать как это сделать.
Ноа не только показала мне как работать по шагам, но и в процессе работы она научила меня быть человеком. Когда я пришла в программу, я была диким животным со слабыми человеческими склонностями. Я была нечестной, манипулирующей другими, переполненная гордыней и эгоизмом и безнадёжно больной. У меня не было дисциплины, зато была куча мнений. У Ноа хватило смелости сказать мне всю правду об этом и заставить меня осознать моё скверное поведение. Я до сих пор слышу, как она говорит: "Это бред собачий - будь честной!".
Столько раз я звонила Ноа с желанием пожаловаться, что ОНИ сделали со мной. Она всегда говорила. чтобы я провела свою собственную инвентаризацию. И если я ничего не делала в этом направлении, не выполняла инструкции, она отказывалась разговаривать со мной, пока я не сделаю. Сотни раз она произносила: "Ты сделала то, что я говорила тебе?Нет?" - и затем вешала трубку. Я кричала, сквернословила, клялась, что найду другого спонсора. Но так этого и не сделала - было гораздо легче следовать указаниям, что и спасло мне жизнь. Что знала Ноа и к какому пониманию пришла ? Если я хочу оставаться трезвой, мне нужно ЖИТЬ Третьим шагом - полностью препоручить свою волю и свою жизнь Высшей Силе. Чтобы сделать это, я нуждаюсь в избавлению от своего эго на глубинном уровне. Мне необходимо было отказаться от ВСЕХ своих старых представлений и учиться быть СОВЕРШЕННО честной. Снова и снова. Ноа говорила мне:"Если ты хочешь иметь то, что имею я, ты должна делать то, что я делала. Если ты не хочешь следовать моим указаниям, найди другого спонсора". Поэтому чаще всего я затыкалась и делала то, что оно мне говорила. Она редко высказывала своё мнение, но всегда давала мне направление, основанное на её опыте работы по шагам и принципами программы АА. Не больше не меньше.
Мы, алкоголики, мастера самообмана. Я всегда объясняю сама себе, в чём моя проблема, и придумываю свои собственные решения. Однако мои решения всегда хуже моих проблем, а моё эго всегда приводит меня в тупик в моём поиске счастья. Если мне суждено прожить долго и счастливо в этом мире, я должна быть совершенно честна с Богом, с собой и другим человеком. Я должна смиренно признать свои ошибки перед другим человеком, возместить ущерб там, где причинила его, а затем обратить своё внимание на тех, кому я могу помочь. Во всех этих делах мне необходимы доброжелательное и добровольное выслушивание и точки зрения спонсора. Ноа давала мне всё это. И она научила меня, как стать такой для других. Вот так и работает программа, и именно так всё начиналось в Акроне, Огайо, 75 лет назад, один пьяница говорил с другим на языке сердца.
Кэтти, март, 2011 г.
Свернуть
Журнал АА России "Дюжина" Май 2011 1 (37)
Помни о смерти.

Аватара пользователя
Александр72
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
10 лет 5 месяцев 19 дней

Истории членов АА.

Сообщение Александр72 » 13 авг 2016, 13:13

Mishaho13 писал(а): Я была измотана и хотела умереть, но даже самоубийство у меня не вышло.
спасибо за тему и любопытно-интересные посты. Я не аашник,но приветствую всех,кто шагает :co_ol:

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 13 авг 2016, 13:32

Александр72 писал(а): но приветствую всех,кто шагает
:-|-:
Помни о смерти.

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 20 авг 2016, 01:03

(4)
НАШ ТОВАРИЩ ЮЖАНИН
"Тогда он спрашивает меня, верю ли я в некую силу, превышающую мою собственную, независимо от того, называю ли я её Богом, Аллахом, Конфуцием, Первопричиной, Божественным Разумом или как угодно иначе. Я говорю, что верю в электричество и другие природные силы, но что до Бога, то, если Он и есть, Он никогда ничего для меня не делал. Затем он спрашивает меня, хочу ли я исправить все то зло, которое когда-либо кому-либо причинил, невзирая на то, насколько неправы, по моему мнению, были другие. Готов ли я ради избавления от алкогольной зависимости быть честным с самим собой, рассказать о себе правду другому человеку и думать о других людях и их потребностях, а не о себе?
«Я сделаю что угодно», – отвечаю я."
(4)
НАШ ТОВАРИЩ-ЮЖАНИН
Пионер АА, сын священника, фермер, он спросил себя: «Кто я такой, чтобы говорить, что Бога нет?».
Мой отец – епископальный священник, и из-за своей работы ему приходится много ездить по плохим дорогам. Его прихожане немногочисленны, но у него много друзей, ведь для него не имеют значения раса, жизненное кредо и социальное положение человека. Скоро он подъезжает на своем багги. И отец, и старая Мод рады оказаться дома. Поездка была долгой, а погода холодная, однако он благодарен за то, что кто-то заботливо подложил ему под ноги горячие кирпичи. Скоро подают ужин. Отец читает благодарственную молитву, откладывая тот момент, когда я наброшусь на гречневые лепешки и сосиски.
Пора в постель. Я поднимаюсь в свою комнату в мансарде. Холодно, поэтому нужно торопиться. Я забираюсь под кучу одеял и задуваю свечу. Поднимается ветер и завывает за стенами дома. Но мне уютно и тепло. Я засыпаю крепким сном без сновидений.
Я в церкви. Отец читает проповедь. По спине леди, сидящей впереди меня, ползет оса. Интересно, доползет она до ее шеи? Черт, улетела! Наконец-то! Духовное послание доставлено прихожанам.
«Пусть твой свет сияет так, чтобы люди видели твои добрые дела...» Я обшариваю карманы в поисках монетки, которую хочу бросить на блюдо, чтобы были видны мои благие намерения.
Я в колледже, в комнате другого студента. «Новенький», – спрашивает он меня, – «ты пьешь?» Я колеблюсь. Отец никогда прямо не говорил со мной о пьянстве, но, насколько мне известно, не пил вообще. Мать ненавидела спиртное и боялась пьяных. Ее брат был алкоголиком и умер в психбольнице. Но о его жизни при мне не упоминали. Я никогда не пробовал алкоголя, но видел, как веселились ребята, которые пили, и этого было достаточно, чтобы вызвать у меня интерес. Уж я-то ни за что не буду вести себя дома, как деревенский пьяница.
«Ну, так что», – повторяет юноша, – «пьешь ты или нет?»
«Время от времени», – лгу я. Я не могу допустить, чтобы он счел меня маменькиным сынком.
Он наливает два стакана и говорит: «Вот этот на тебя смотрит». Я, поперхнувшись, осушаю свой стакан. Мне не понравилось, но я в этом не признаюсь. Мое тело охватывает приятное тепло. Впрочем, недурно. Определено надо выпить еще. Ощущение тепла усиливается. Пришли другие ребята. У меня развязался язык. Все громко смеются. Я остроумен. У меня нет комплексов. Ух ты, я даже не стыжусь своих тощих ног! Вот это здорово!
Комнату заполнил легкий туман. Электрический свет начал перемещаться. Потом появились две лампочки. Лица других ребят расплываются. Как же мне плохо! Шатаясь, я добрел до ванной. Не следовало пить так много и так быстро. Но теперь я знаю, как мне быть. После такого я буду пить, как джентльмен.
Так я познакомился с Джоном Ячменное Зерно*. Это был от личный парень, который приходил по первому зову, благодаря которому у меня прорезался прекрасный голос, когда мы распевали песни, и рядом с которым я освобождался от страха и комплексов. Старый добрый Джон! Он был замечательным другом.
Подошли выпускные экзамены, и у меня есть шанс получить диплом. Я бы и не пытался, но мама так на это надеется. На втором курсе я не вылетел из колледжа благодаря тому, что заболел корью.
Но конец близок. Остался последний экзамен, и он легкий. Я уставился на доску с вопросами. Ответа на первый не помню. Попробую второй. Без толку. Похоже, я вообще ничего не помню. Я сосредоточиваюсь на одном из вопросов, но не мог свои мысли на том, чем занимаюсь. Я начинаю беспокоиться. Если я в ближайшее время не начну писать, то не успею закончить. Ничего не выходит. Я не способен думать.
Я выхожу из аудитории, что дозволяется на экзамене, и иду в свою комнату. Там наливаю себе стаканчик. После этого возвращаюсь к экзамену. Моя ручка шустро снует по бумаге. Теперь я знаю достаточно, чтобы сдать его. Старина Джон Ячменное Зерно! На него можно положиться. Какую чудесную власть он имеет над разумом! Он подарил мне мой диплом!
Недовес! Как я ненавижу это слово! Три попытки поступить на военную службу окончились провалом, потому что я тощий. Правда, я недавно выздоровел от пневмонии и у меня есть оправдание, но мои друзья уже на войне или едут туда, а я – нет. Я на- вещаю приятеля, который ожидает приказов. Все вокруг живут под лозунгом «Ешь, пей и веселись», и я впитываю эту атмосферу. Каждую ночь я много выпиваю. Теперь я могу осилить много, больше, чем другие.
Я прохожу отбор в пополнение, и меня принимают. 13 ноября я должен ехать в военный лагерь. 11-го подписывают мир, и пополнение распускают. Так и не послужил отечеству! Война оставляет мне пару одеял, туалетный набор, связанный сестрой свитер и еще более усугубившееся чувство собственной неполноценности.
Суббота, 10 часов вечера. Я потею над отчетами филиала крупной корпорации. У меня есть опыт продаж, инкассирования и ведения бухгалтерии, и я поднимаюсь по служебной лестнице.
И тут – кризис. Хлопок не уродился, и денежные сборы резко уменьшились. Резервный фонд в размере 23 миллионов долларов исчерпан. Конторы закрываются, работников увольняют. Меня вместе с моими отчетами переводят в головной офис. Мне никто не помогает, и я работаю по ночам, а также по субботам и воскресеньям. Зарплату мне урезали. Жена и недавно родившийся ребенок, на счастье, живут у родственников. Я измотан. Доктор сказал, что, если я буду продолжать работать в помещении, у меня разовьется туберкулез. Но что я могу поделать? Я должен содержать семью, а искать другую работу нет времени.
Я тянусь к бутылке, которую мне только что дал Джордж, лифтер.
Я – коммивояжер. День закончился; дела сегодня шли не очень. Пожалуй, пойду-ка я в постель. Мне хотелось бы быть дома, с семьей, а не в этом поганом отеле.
Ну-ка, ну-ка, кого я вижу! Старина Чарли! Как здорово повидать его! Как ты, парень? Может, выпьем? Само собой! Мы покупаем галлон кукурузной водки, ведь она так дешева. Тем не менее, к моменту отхода ко сну я еще крепко держусь на ногах.
Настало утро. Я чувствую себя отвратительно. Глоток спиртного поставит меня на ноги. Но, чтобы на них устоять, нужно выпить еще.
Я начал преподавать в школе для мальчиков. Я люблю эту работу. Мне нравятся мои ученики, и мы с ними много веселимся – как во время уроков, так и после.
Лечение обходится дорого, а наши финансовые дела идут плохо. На помощь нам приходят родители жены. Меня переполняет жалость к себе, моя гордость уязвлена. Мне кажется, что моей болезни не сочувствуют, и я не ценю ту любовь, которая стоит за их даром.
Я подзываю торговца контрабандным спиртным и наполняю свой бочонок. Но я не жду, что последний мне поможет. Я просто напиваюсь. Моя жена чувствует себя ужасно несчастной. Ее отец приходит посидеть со мной. Он никогда не говорит ни единого плохого слова. Он – настоящий друг, но я не ценю этого.
Мы в доме тестя. Мать моей жены находится в больнице, она в критическом состоянии. Я не могу заснуть. Мне необходимо успокоиться. Я крадучись спускаюсь вниз, достаю из погребца бутылку виски и делаю из нее несколько глотков. Появляется тесть. «Может, немного виски?» – спрашиваю я. Он не отвечает и вряд ли вообще меня видит. Этой ночью его жена скончается.
Моя мать уже давно умирает от рака. Сейчас она в больнице, и конец близок. Я много пью, но не напиваюсь. Мама не должна ничего знать. Я навещаю ее перед тем, как она отойдет в мир иной.
Я возвращаюсь в отель, где остановился, и прошу коридорного принести мне джина. Выпив, я ложусь спать; на следующее утро, приняв еще немного, иду еще раз повидать маму. Это невыносимо. Опять иду в свой отель, заказываю еще джина и непрерывно пью. Прихожу в себя в три часа утра. Мною снова овладевает неописуемая мука. Включаю свет. Я должен покинуть комнату, не то выпрыгну из окна. Оказавшись на улице, я прохожу несколько миль. Бесполезно. Иду в больницу, где уже подружился с ночной дежурной медсестрой. Она кладет меня в постель и делает успокаивающий укол.
Я пришел в больницу навестить жену. У нас родился второй ребенок. Но она не рада меня видеть. Пока малыш появлялся на свет, я пил. С ней остается ее отец.
Холодный, мрачный ноябрьский день. Я изо всех сил борюсь со своим пьянством, но каждая такая битва оканчивается поражением. Я говорю жене, что не могу бросить пить. Она упрашивает меня лечь в больницу для алкоголиков, которую нам порекомендовали. Я говорю, что лягу. Она договаривается обо всем, но я не иду туда. Справлюсь сам. На этот раз я уж точно завязал. Буду только время от времени выпивать несколько кружек пива.
Пасмурное, дождливое утро последнего дня следующего октября. Я направляюсь в амбар, к куче сена. Ищу спиртное, но не нахожу. Тащусь к столу и выпиваю пять бутылок пива. Я должен достать чего-нибудь покрепче. Внезапно возникает чувство без- надежности. Я больше так не могу. Иду домой. Жена в гостиной. Она искала меня вчера вечером, когда я бросил машину и побрел в ночь. Она искала меня сегодня утром. Она достигла края от- чаяния. Больше нет смысла что-то пробовать, потому что больше нечего. «Ничего не говори», – прошу я. – «Я собираюсь что-нибудь с этим сделать».
Я в больнице для алкоголиков. Я – алкоголик. Впереди меня ждет психиатрическая лечебница. Может, пусть лучше меня запрут дома? Еще одна дурацкая мысль. Я мог бы поехать на Запад и поселиться на ранчо, где не будет никакой возможности достать чего-нибудь выпить. Мог бы. Очередная глупая идея. Я хочу умереть, чего и раньше так часто желал, но я слишком труслив, чтобы убить себя.
В наполненной сигаретным дымом комнате четверо алкоголиков играют в бридж. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о самом себе. Игра окончена, и другие три парня уходах. Я начинаю уборку. Один из них возвращается, закрыв за собой дверь. Он смотрит на меня и спрашивает: «Ты думаешь, что ты безнадежен, так ведь?»
«Я это знаю», – отвечаю я.
«И все же это не так», – говорит он. – «На улицах Нью-Йорка можно встретить людей, которые были в еще худшем состоянии, чем ты, а теперь совсем не пьют».
«И что же ты тогда здесь делаешь?» – интересуюсь я.
«Я вышел отсюда девять дней назад, обещая больше не грешить, но у меня не получилось», – отвечает он. Фанатик, думаю я, но из вежливости произношу: «Что ты хочешь этим сказать?»
Тогда он спрашивает меня, верю ли я в некую силу, превышающую мою собственную, независимо от того, называю ли я её Богом, Аллахом, Конфуцием, Первопричиной, Божественным Разумом или как угодно иначе. Я говорю, что верю в электричество и другие природные силы, но что до Бога, то, если Он и есть, Он никогда ничего для меня не делал. Затем он спрашивает меня, хочу ли я исправить все то зло, которое когда-либо кому-либо причинил, невзирая на то, насколько неправы, по моему мнению, были другие. Готов ли я ради избавления от алкогольной зависимости быть честным с самим собой, рассказать о себе правду другому человеку и думать о других людях и их потребностях, а не о себе?
«Я сделаю что угодно», – отвечаю я.
«Тогда все твои беды закончились», – говорит мужчина и вы- ходит из комнаты. Он определенно не в своем уме. Я беру книгу и пытаюсь читать, но не могу сосредоточиться. Ложусь в кровать, выключаю свет, но заснуть не могу. И вдруг меня осеняет. Могут ли все известные мне стоящие люди заблуждаться насчет существования Бога? Затем я обнаруживаю, что размышляю о себе и некоторых вещах, которые раньше хотел забыть. Я начинаю понимать, что я – не тот человек, которым себя считал, и что я судил о себе путем сравнения себя с другими, причем оно всегда было в мою пользу. Это шок для меня.
Потом приходит мысль, подобная голосу. «Кто ты такой, чтобы говорить, что Бога нет?» Она звенит у меня в голове; я не могу от нее отделаться.
Я встаю с кровати и иду в комнату того мужчины. Он читает. «Я должен задать тебе один вопрос», – говорю я. – «Какое отношение ко всему этому имеет молитва?»
«А вот какое», – отвечает он. – «Вероятно, ты пробовал молиться так, как раньше молился и я. Попав в передрягу, ты просил: «Боже, пожалуйста, сделай то или это»; и, если выходило по-твоему, на этом все и кончалось; если же нет, ты говорил: «Никакого Бога нет» или «Он ничего для меня не делает». Верно?»
«Да», – отвечаю я.
«Это – не тот способ, который может нам помочь», – продолжает он. – «Что делаю я? Я говорю: «Боже, вот я перед тобой со всеми своими бедами. Я запутался и не могу ничего с этим поделать. Возьми меня и все мои беды и делай со мной, что тебе угодно». Я ответил на твой вопрос?
«Ответил», – говорю я и возвращаюсь в постель. Все это бессмысленно. Внезапно меня охватывает чувство полней-шей безнадежности. Я – на самом дне ада. И там рождается огромная надежда. Может быть, это и правда поможет?
Я вскакиваю с постели и становлюсь на колени. Я не осознаю, что говорю. Но постепенно на меня снисходит глубокое умиротворение. Я воспрянул духом. Я верю в Бога. После этого я снова ложусь и засыпаю, как ребенок.
Моего нового приятеля навещают несколько мужчин и женщин. Он приглашает меня познакомиться с ними. Они – веселые ребята. Я никогда раньше не видел таких счастливых людей. Мы беседуем. Я говорю им об обретенном покое и о том, что верю в Бога. Я думаю о жене. Я должен ей написать. Одна девушка советует мне позвонить ей. Чудесная мысль!
Услышав мой голос, жена понимает, что я нашел выход. Она приезжает в Нью-Йорк. Мы навещаем кое-кого из моих новых друзей.
Я снова дома. Я потерял Сообщество. Люди, которые меня понимают, далеко. Меня окружают все те же старые проблемы и тревоги. Домашние меня раздражают. Кажется, что все идет не так. Я мрачен и несчастен. Может, пропустить стаканчик? Я надеваю шляпу и сажусь в машину.
В числе прочего те ребята из Нью-Йорка говорили: участвуй в жизни других людей. Я еду к одному мужчине, которому меня просили нанести визит, и рассказываю ему свою историю. Теперь мне гораздо лучше! Мысль выпить забылась.
Я в поезде, еду в город. Дома я оставил больную жену и, уходя, нехорошо себя вел по отношению к ней. Мне очень плохо. Может, когда доберусь до города, выпить несколько рюмок, чтобы стало лучше? Мной овладевает жуткий страх. Тогда я заговариваю с незнакомцем, сидящим рядом. Страх и сумасшедшая идея исчезают.
Дома дела обстоят не очень. Я осознаю, что не могу все делать по-своему, как было раньше. Я виню в этом жену и детей. Я весь во власти гнева, какого до этого никогда не испытывал. Больше не могу так. Собираю сумку и ухожу. Нахожу приют у понимающих друзей.
Я понимаю, в каких ситуациях был в чем-то неправ, и больше не сержусь. Возвращаюсь домой и прошу прощения за свои ошибки. Я снова спокоен. Но мне еще предстоит уяснить, что следует делать некоторые конструктивные шаги, продиктованные любо- вью, не ожидая ничего взамен. После еще нескольких взрывов я этому научусь.
Мне опять тоскливо. Хочу продать дом и переехать туда, где я смогу помогать другим алкоголикам и общаться с членами Сообщества. Звонит какой-то мужчина. Не возьму ли я к себе пожить юношу, который пьет уже две недели? Скоро ко мне приходят другие алкоголики, а также несколько человек с другими проблемами.
Я начинаю играть в Бога. Мне кажется, что я могу наладить жизнь всех этих людей. Ничью жизнь мне наладить не удается, но я получаю колоссальный опыт и обзавожусь новыми друзьями.
Все идет не так. Денег не хватает. Я должен найти способ заработать. Моя семья, похоже, только и делает, что тратит. Люди меня раздражают. Я пробую читать. Пробую молиться. Сумрак сгущается вокруг меня. Почему Бог меня оставил? Я уныло слоняюсь по дому. Больше не буду бывать на людях и не буду ни в чем принимать участие. Что со мной происходит? Не понимаю. Так продолжаться не может.
Напьюсь! Это решение хладнокровно и обдуманно. Я обустраиваю себе над гаражом маленькую комнатку, где есть книги и питьевая вода. Собираюсь в город за выпивкой и едой. Пока не вернусь в свою комнатку, пить не буду. Вернувшись же, закроюсь там и буду читать. При этом буду выпивать по чуть- чуть, делая длинные перерывы между порциями. Приведу себя в состояние «навеселе» и буду его придерживаться.
Я сажусь в машину и отъезжаю. И тут мне в голову приходит мысль. Я все равно буду честен. Я скажу жене, что собираюсь сделать. Возвращаюсь в дом, зову жену в комнату, где нас никто не услышит, и спокойно говорю о своем намерении. Она не говорит ни слова и не приходит в волнение. Она сохраняет совершеннейшее спокойствие.
Когда я заканчиваю говорить, все это начинает казаться абсурдом. Во мне нет и тени страха. Я смеюсь над безумием собственной идеи. Мы разговариваем на другие темы. Из слабости выросла сила.
Сейчас я не вижу причин этого искушения. Но позже понимаю, что корень его лежит в том, что мое желание материального процветания стало превышать мою заинтересованность в благополучии ближнего моего. Я узнаю больше о краеугольном камне характера – честности. Я уясняю, что, когда мы действуем в соответствии с высочайшими представлениями о честности, дарованными нам, наше чувство честности обостряется.
Я узнаю, что честность – это истина, а истина сделает нас свободными!
Свернуть
Помни о смерти.

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 11 дек 2016, 00:38

(5)
ПОРОЧНЫЙ КРУГ
"Невозможно описать состояние ума больного алкоголизмом. Я обижался не на отдельных людей – весь мир, на мой взгляд, был устроен неправильно. Мои мысли вращались вокруг одного вопроса: «Какой во всем этом смысл?» Люди ведут войны и убивают друг друга; они готовы перегрызть друг другу горло, чтобы добиться успеха, и кто получает от этого хоть какую-нибудь пользу? Разве я не был успешен, разве мне не принадлежали поразительные достижения в бизнесе? И что с того? Все идет не так, и черт с ним. В течение последних двух лет своего пьянства, выпивая каждую рюмку, я молился о том, чтобы не проснуться снова. За три месяца до встречи с Джеки я совершил вторую слабую попытку самоубийства."
(5)
ПОРОЧНЫЙ КРУГ
Он, в конце концов, пересилил упрямство одного коммивояжера- южанина, и тот положил начало АА в Филадельфии.
8 января 1938 года у меня началась новая жизнь. Место действия – Вашингтон, округ Колумбия. Этот последний круговорот событий начался за день до Рождества, и я действительно многого добился за эти две недели. Во-первых, моя новая жена ушла от меня с вещами и мебелью; затем хозяин вышвырнул меня из пустой квартиры и в довершение всего, я потерял очередную работу. Пожив пару дней в дешевых отелях я, наконец, присел на пороге дома своей матери – трясущийся, несколько дней не брившийся и естественно, разбитый, как обычно. Многое из этого со мной происходило уже неоднократно, но на этот раз на меня свалилось все сразу. Для меня это был предел.
Вот он я, 39-летний неудачник во всех отношениях. Все в моей жизни шло не так. Мать согласилась взять меня к себе только при условии, что я позволю запереть себя в тесной кладовке и отдам ей свои одежду и обувь. Мы уже играли в эту игру. В таком виде и застал меня Джеки: я лежал на койке в нижнем белье, меня бросало то в жар, то в холод, сердце стучало, а все тело жутко чесалось. Как бы то ни было, мне повезло, потому что у меня ни разу не было белой горячки.
Я серьезно сомневаюсь, что когда-нибудь обратился бы куда- нибудь за помощью, но Фитц, мой старый школьный друг, убедил Джеки навестить меня. Приди он двумя-тремя днями позже, думаю, я бы выгнал его вон; но он появился как раз тогда, когда я был открыт для чего угодно.
Джеки пришел около семи часов вечера и говорил со мной до трех часов ночи. Из этого я мало что помню, но все же тогда уяснил, что на свете есть еще один точно такой же парень, как я; он учился в таких же заведениях, бывал в таких же тюрьмах, тоже не раз терял работу, переживал крушение своих надежд, испытывал такую же тоску и одиночество. Если хотите, он познал все это даже лучше, чем я, и сталкивался с этим чаще меня. Тем не менее, он был счастлив, спокоен, уверен в себе и весел. В ту ночь я впервые в жизни не стал ощетиниваться своими колючками и признался в своем абсолютном одиночестве. Джеки рассказал мне, что в Нью- Йорке есть группа людей, куда входит и мой старый друг Фитц, у которых та же проблема, что и у меня. Но теперь они не пьют и так же счастливы, как и он, и все благодаря тому, что вместе работают с целью помочь друг другу. Джеки что-то говорил о Боге или какой-то Высшей Силе, но я отмахнулся от этих его слов. Это не для меня. Кроме этого из нашей беседы у меня в голове мало что отложилось. Но я все же помню, что проспал остаток ночи, хотя до того не знал, что такое нормальный ночной сон.
Так состоялось мое знакомство с этим «понимающим Сообществом». Лишь более года спустя наше Сообщество стало называться Сообществом Анонимных Алкоголиков. Всем нам, членам АА, знакомо то огромное счастье, которое несет трезвость, но у нас случаются и трагедии. Один из примеров – мой спонсор, Джеки. Он привел в АА многих из первых членов, однако сам не смог справиться со своим алкоголизмом и умер от него. В моей памяти жив урок, преподанный его смертью. Тем не менее, я часто спрашиваю себя, что могло бы произойти, если бы тот первый визит мне нанес кто-то другой. И потому я всегда говорю, что буду оставаться трезвым, пока помню 8 января.
Для АА актуален такой извечный вопрос: что было сначала – невроз или алкоголизм? Я предпочитаю думать, что был вполне нормальным человеком до того, как алкоголизм взял меня под контроль. Ранний период своей жизни я провел в Балтиморе, где мой отец работал врачом и занимался торговлей зерном. Дела моей семьи процветали, и, хотя оба родителя пили, иногда даже слишком много, ни один из них не был алкоголиком. Отец был очень цельной натурой, и, несмотря на то, что мать была чувствительной, несколько эгоистичной и требовательной, жизнь в нашем доме протекала достаточно гармонично. Нас, детей, было четверо, и, хотя оба мои брата позже стали алкоголиками – один умер из-за этого, – сестра ни разу в жизни не пробовала спиртного.
До тринадцати лет я ходил в обычную школу, вовремя переходил в следующий класс и получал средние оценки. Особых талантов я не выказывал; впрочем, не имел я и никаких выдающихся амбиций. Когда мне исполнилось тринадцать, меня отправили в Вирджинию, в прекрасный протестантский пансион. Я провел там четыре года и окончил его, ничем особенным не выделившись. Я активно занимался спортом, хорошо ладил с другими мальчиками и имел довольно широкий круг знакомых. Впрочем, близких друзей у меня не было. Я никогда не тосковал по дому и всегда был вполне самодостаточной личностью.
Несмотря на все это, именно здесь, вероятно, я и сделал первый шаг к своему будущему алкоголизму, приобретя ужасное отвращение ко всем церквям и официальным религиям. В пансионе каждому приему пищи у нас предшествовало чтение Библии, а по воскресеньям мы посещали четыре службы. Моя природа так восставала против всего этого, что я поклялся никогда не ходить ни в какую церковь, за исключением свадеб и похорон.
В семнадцать лет я поступил в университет – на деле, чтобы удовлетворить желание отца, который хотел, чтобы я, как и он, изучал там медицину. Там-то я и выпил свою первую рюмку. Я до сих пор помню ее, потому что каждая из последующих «первых» вытворяла со мной точно такую же штуку: я ощущал, как алкоголь проходит через каждый кусочек моего тела до самых пяток. Но после первой каждая рюмка, как мне казалось, производила мень-
ший эффект, а после трех-четырех спиртное вообще глоталось, как вода. Выпив, я никогда не становился шумным; напротив, чем больше я пил, тем тише держался, и чем больше пьянел, тем отчаяннее старался остаться трезвым. Ясно, что питие не было для меня источником веселья. В компании я обычно выглядел самым трезвым, но потом вдруг резко оказывался самым пьяным. Даже в тот первый вечер у меня случился провал в памяти, и этот факт заставляет меня полагать, что я стал алкоголиком с самой первой рюмки. В течение первого года в колледже я еще кое-как учился. Специализировался я в области покера и спиртных напитков. Вступать в какое-либо братство отказывался, так как хотел вести вольную жизнь. Выпивал я раз или два в неделю. На втором году в основном ограничивался тем, что пил по выходным, однако меня чуть не исключили из-за проблем с учебой.
Весной 1917 года я превратился в «патриота» и пошел служить в армию, чтобы меня не вышвырнули из колледжа. Я – один из тех парней, кто окончил службу в более низком чине, чем при поступлении на нее. Предыдущим летом я прошел военную подготовку и потому пришел в армию сержантом, но демобилизовался рядовым, а для этого нужно было быть действительно необычным человеком. За последующие два года я вымыл больше сковородок и перечистил больше картошки, чем любой другой солдат. В армии я стал периодическим алкоголиком, причем периоды наступали всегда, когда у меня была такая возможность. Тем не менее, мне удалось избежать гауптвахты. Мой последний армейский запой длился с 5 по 11 ноября 1918 года. Пятого числа мы услышали по радио, что на следующий день будет подписано перемирие (сообщение оказалось преждевременным), поэтому, чтобы отпраздновать событие, я выпил пару рюмок коньяка; затем поймал грузовик и самовольно отлучился. Следующий эпизод, который я помню – как пришел в сознание в Бар-ле-Дюк, за много миль от базы. Было 11 ноября, и вокруг звенели колокола и гудели
свистки в честь настоящего перемирия. И вот он я, небритый, оборванный и грязный, не помнящий ничего из своих скитаний по всей Франции, но, разумеется, герой для местных жителей. По возвращении в лагерь мне все простили, потому что это был Конец Войны. Однако в свете того, что я с тех пор узнал, я вижу, что в девятнадцать лет уже был законченным алкоголиком.

После войны, вернувшись вместе с другими ребятами в Балтимор, я за три года сменил несколько низкооплачиваемых работ, а затем меня приняли в новую национальную финансовую компанию в числе первых десяти сотрудников. Какие блестящие возможности мне там открывались, пока я не разбил их вдребезги! Теперь годовой оборот этой компании составляет более трех миллиардов долларов. Через три года, в возрасте двадцати пяти лет, я открыл отделение компании в Филадельфии и руководил им, зарабатывая больше, чем когда-либо впоследствии. Меня считали светлой головой, однако двумя годами позже занесли в черный список как безответственного пьяницу. Времени потребовалось немного.
Затем я устроился в одну нефтяную компанию в штате Миссисипи, где быстро стал важным человеком и получал множество похвал. Потом я за короткое время разбил две машины компании – и готово, снова вылетел с работы. Довольно любопытный факт: тот самый большой босс, вышвырнувший меня оттуда, оказался одним из первых людей, которых я позже встретил при знакомстве с группой АА в Нью-Йорке. Он также прошел весь путь через алкогольную мясорубку и к моменту нашей следующей встречи два года сохранял трезвость.
После увольнения я вернулся к родителям в Балтимор, так как моя первая жена сказала мне «прощай». Меня взяли в отдел продаж национальной компании, выпускающей шины. Я реорганизовал их торговую политику в городе, и восемнадцать месяцев спустя, когда мне было тридцать, мне предложили управлять филиалом. В связи с этим меня послали на общий съезд компании в Атлантик-Сити, чтобы я рассказал важным персонам, как мне это удалось. В тот период я сдерживал себя и выпивал только по выходным. Однако за последний месяц вообще не брал в рот ни капли. Заглянув в свой номер в отеле, я заметил на комоде листок, подписанный президентом компании, на котором значилось: «На этом съезде принимать спиртные напитки категорически ЗАПРЕЩАЕТСЯ». Это меня добило! Вы кому это говорите, мне? Большой шишке? Единственному агенту по продажам, приглашенному выступить на съезде? Человеку, который в следующий понедельник возьмет на себя управление одним из крупнейших филиалов? Я им покажу, кто здесь главный! Больше меня в компании не видели – через десять дней я позвонил и сказал, что увольняюсь.
Пока дела шли туго, и работа представляла собой вызов, у меня всегда получалось довольно удачно справляться со своим пьянством. Но, как только я разбирался в правилах игры и брал ситуацию под контроль, а босс начинал хлопать меня по плечу, я снова уходил в запой. Рутинная работа меня утомляла, однако я охотно брался за самые трудные задачи и работал днем и ночью, пока не овладевал ситуацией; тогда мне становилось скучно, и я совершенно терял интерес к проблеме. Меня не беспокоило, чем дело кончится. За приложенные усилия я неизменно вознаграждал себя той самой «первой» рюмкой.
После моего ухода из шинной компании наступили тридцатые годы, Великая депрессия, и я покатился под гору. За те восемь лет, которые прошли, прежде чем меня нашли АА, я сменил более сорока работ. Все они были связаны с торговлей и разъездами – старая песня. Три-четыре недели я вкалывал, как одержимый, без единого глотка спиртного, откладывал деньги, оплачивал некоторые счета, а затем «вознаграждал» себя алкоголем. И потом опять все терял, скитался по дешевым отелям в разных уголках страны, время от времени проводя ночь в тюремной камере и вечно испытывая это кошмарное чувство – «что толку – все бессмысленно». Каждый раз, когда у меня бывали провалы в памяти, то есть после каждой пьянки, меня грыз страх: «Что я наделал на этот раз?» Однажды я это выяснил. Многие алкоголики научились проносить с собой в дешевый кинотеатр бутылку, чтобы пить, засыпать, просыпаться и снова пить в темноте. Как-то раз я с утра отправился в такую киношку, прихватив выпивки, и вышел оттуда только к вечеру. По пути домой купил газету. И представьте мое изумление, когда на первой странице я увидел сообщение о том, что сегодня около полудня меня в бессознательном состоянии увезли на «скорой» из кинотеатра, доставили в больницу, сделали промывание желудка и отпустили. Очевидно, я прямиком направился обратно в киношку, запасшись бутылкой, провел там несколько часов и пошел домой, не сохранив никаких воспоминаний о произошедшем.
Невозможно описать состояние ума больного алкоголизмом. Я обижался не на отдельных людей – весь мир, на мой взгляд, был устроен неправильно. Мои мысли вращались вокруг одного вопроса: «Какой во всем этом смысл?» Люди ведут войны и убивают друг друга; они готовы перегрызть друг другу горло, чтобы добиться успеха, и кто получает от этого хоть какую-нибудь пользу? Разве я не был успешен, разве мне не принадлежали поразительные достижения в бизнесе? И что с того? Все идет не так, и черт с ним. В течение последних двух лет своего пьянства, выпивая каждую рюмку, я молился о том, чтобы не проснуться снова. За три месяца до встречи с Джеки я совершил вторую слабую попытку самоубийства.
Таковы были предпосылки к тому, чтобы 8 января я все же выслушал его. После того, как я в течение двух недель сохранял трезвость, опираясь на Джеки, я внезапно обнаружил, что превратился в спонсора, своего спонсора, так как Джеки неожиданно напился. Я был шокирован, узнав, что на тот момент, когда он пришел рассказать мне об АА, он воздерживался всего лишь месяц или около того! Несмотря на это, я сразу же позвонил нью-йоркской группе, с которой еще не был знаком, чтобы попросить о помощи, и услышал предложение приехать к ним вместе с Джеки. Мы отправились туда на следующий же день, и что это была за поездка! Для меня это была прекрасная возможность увидеть себя глазами трезвого человека. Мы зашли домой к Хэнку, тому парню, который уволил меня одиннадцатью годами раньше, и там я познакомился с Биллом, одним из основателей нашего Сообщества. К тому времени Билл был трезв уже три года, а Хэнк – два. Тогда они показались мне не более чем парочкой важничающих сумасбродов, потому что они собирались спасти не только всех пьяниц мира, но и всех так называемых нормальных людей! Мы провели те выходные с ними, и они говорили только о Боге и о том, каким образом они наладят мою жизнь и жизнь Джеки. В течение этих дней мы часто проводили строгую моральную инвентаризацию друг друга. Однако мне все-таки понравились эти новые друзья, потому что они, опять-таки, были похожи на меня. Они также периодически становились важными шишками и раз за разом все сами себе портили, и они тоже знали, как из одной спички сделать три (очень полезное умение в местах, где спички запрещены). Они тоже, бывало, садились на поезд, направляясь в какой-нибудь город, и приходили в себя в месте, отстоящем от него на сотни миль, не имея ни малейшего представления, как там очутились. Похоже, такое шаблонное поведение было общим для всех нас. На этих первых выходных я решил остаться в Нью-Йорке и принять все то, что они предлагали, за исключением «болтовни о Боге». Я знал, что им нужно исправить собственные привычки и образ мышления, но я-то был в порядке; я просто слишком много пил.
Дайте мне хороший фронт работ и немного денег, и я снова добьюсь успеха. Я ведь не пью уже три недели, пришел в норму и помог своему спонсору вернуться к трезвости, и всего этого достиг собственными силами!
Билл и Хэнк только что вступили во владение небольшой компанией, выпускающей автомобильную косметику. Они предложили мне работать у них за десять долларов в неделю и жить у Хэнка. Все мы были полны решимости устранить конкурентов – компанию «ДюПон». В то время нью-йоркская группа состояла примерно из двенадцати мужчин, которые работали по принципу «каждый пьяница – сам за себя»; у нас не было ни настоящей доктрины, ни имени. В течение определенного периода мы придерживались чьих- нибудь идей, затем приходили к заключению, что этот человек неправ, и переключались на еще чей-нибудь метод. Однако мы все-таки оставались трезвыми до тех пор, пока держались вме- сте и беседовали. Мы собирались раз в неделю в доме у Билла, в Бруклине, и по очереди разглагольствовали о том, как изменили свою жизнь буквально за сутки, скольких алкоголиков спасли и направили на путь истинный и последнее, но оттого не менее важное, как Бог лично похлопал каждого из нас по плечу. Подумать только, кружок запутавшихся идеалистов! Тем не менее, в наших сердцах жило единственное искреннее стремление – не пить. В течение первых нескольких месяцев я представлял собой угрозу спокойствию на наших еженедельных собраниях, так как при любом удобном случае сурово критиковал этот самый «духовный аспект», как мы его называли, и все остальное, сколь нибудь окрашенное теологией. Намного позже я узнал, что более опытные члены группы провели много собраний, на которых молились в надежде найти способ меня урезонить, сохраняя при этом терпимость и духовность. Судя по всему, ответа они не получали, потому что я по-прежнему оставался трезвым и продавал много автокосметики, на которой они делали тысячепроцентную прибыль. Так я шел своим веселым, независимым путем до июня месяца, когда отправился торговать в Новую Англию. В субботу, через неделю весьма успешной работы, двое покупателей пригласили меня на ланч. Мы заказали себе сэндвичи, и один из них сказал: «Три пива». Свое я оставил нетронутым. Вскоре другой заказал три пива. Я опять не прикоснулся к кружке. Затем пришла моя очередь, и я сказал: «Три пива». Но на этот раз было по-другому, ведь я вложил свои тридцать центов, а при жаловании в десять долларов за неделю это много. Так что я выпил одну за другой все три кружки, сказал: «Увидимся, парни», и направился за угол за бутылкой. Больше я никогда ни одного из них не видел.
Я напрочь забыл то 8 января, когда обрел Сообщество, и следующие четыре дня слонялся по Новой Англии в полупьяном состоянии, под чем я подразумеваю неспособность ни напиться, ни протрезветь. Я пробовал связаться со своими нью-йоркскими друзьями, но телеграммы приходили обратно. Когда я, наконец, дозвонился до Хэнка, он сразу же меня уволил. Вот тогда-то я впервые действительно пристально посмотрел на самого себя. Мое одиночество было еще более полным, чем когда-либо ранее, потому что теперь от меня отвернулись даже мне подобные. На этот раз мне на самом деле было больно, даже больнее, чем от тяжелейшего похмелья. Мой блестящий агностицизм исчез, и я понял, что те, кто искренне верили в Бога или хотя бы честно пытались найти Силу, превышающую их собственную, были гораздо более уравновешенными и довольными жизнью, чем когда-либо был я, и, похоже, они были счастливы настолько, насколько я никогда не бывал счастлив.
Несколько дней спустя, поторговав вразнос, чтобы возместить расходы, я вернулся в Нью-Йорк, неся с собой в значительной мере исправившийся образ мышления. Увидев, что мое отношение изменилось, мои товарищи приняли меня обратно. Однако ради меня они вынуждены были сделать мое возвращение в дело сложной задачей; если бы не это, думаю, я бы не выдержал. Уже в который раз мне бросала вызов трудная работа, но теперь я был полон решимости пройти весь путь. Долгое время единственной Высшей Силой, существование которой я мог допустить, была сила группы. И все же это был значительный прогресс. По крайней мере, это могло служить началом. А оказалось еще и концом, потому что с 16 июня 1938 года мне больше никогда не приходилось шагать по жизни в одиночку.
Примерно в это время создавалась наша Большая Книга, благодаря чему все стало гораздо проще; мы получили определенную формулу, которую около шестидесяти членов Сообщества приняли как срединный путь для всех алкоголиков, желающих достичь трезвости. За прошедшие годы эта формула не изменилась ни на йоту. Полагаю, остальные не были абсолютно убеждены в том, что я действительно изменился, так как они неохотно включили мою историю в книгу. Таким образом, мой вклад в их литературный труд ограничился настоятельной рекомендацией снабдить слово «Бог» разъясняющей фразой «как мы Его понимаем». Я оставался противником теологии и мог воспринимать духов- ность только так.
После выхода книги в свет все мы были очень заняты, ведь мы стремились спасти всех и каждого, но я, на деле, все еще был маргиналом в среде АА. Несмотря на то, что я участвовал во всем, что делали другие члены Сообщества и исправно ходил на собрания, до февраля 1940 года я не занимал ответственных должностей. Затем я получил очень хорошее назначение в Филадельфию и вскоре пришел к выводу, что, если я хочу оставаться трезвым, мне нужно иметь рядом с собой нескольких собратьев-алкоголиков. Так я очутился в центре новой группы. Когда я начал рассказывать ребятам об опыте нью-йоркской группы, а также о духовной части программы, то уяснил, что мне не будут верить, если я сам не буду практиковать те принципы, которые проповедую. Потом я обнаружил, что становлюсь несколько более спокойным, когда не сопротивляюсь процессу духовной и личностной трансформации. Распространяясь перед новичками о том, как можно изменить свою жизнь и мироощущение, я неожиданно осознал, что и сам понемногу меняюсь. До этого я был слишком самонадеянным, чтобы составить письменный перечень своих моральных качеств. Однако, указывая новенькому на его ошибки в отношении к жизни и в действиях, я понял, что на самом деле провожу собственную инвентаризацию, и что, если я жду от него изменений, мне тоже придется поработать над собой. Этот процесс у меня идет долго и медленно, зато за последние годы я получил от него громадные дивиденды.
В июне 1945 года я вместе с другим членом Сообщества нанес свой первый и единственный визит по Двенадцатому Шагу женщине-алкоголику, а через год женился на ней. С тех пор она трезва, и это – истинное благо для меня. Мы можем делиться тем, что нас волнует, со своими многочисленными друзьями и что важнее всего, можем рассказывать о своем образе жизни в АА и имеем возможность каждый день помогать другим людям.
В заключение я могу сказать одно: какого бы уровня развития и понимания я не достиг, я не желаю останавливаться. Я крайне редко пропускаю собрания ближайшей группы АА. В неделю я посещаю не менее двух собраний. За последние девять лет я служил лишь в одном комитете, поскольку считаю, что, раз у меня была такая возможность в первые годы моей деятельности в Сообществе, следует дать дорогу более молодым членам. Они гораздо более энергичны и прогрессивны, чем когда-то были мы, блуждавшие в потемках отцы АА, и наше будущее – в их руках. Теперь мы живем на Западе и нам очень повезло с местными Анонимными Алкоголиками; здесь царит хорошая, простая и дружеская атмосфера, и мы хотим оставаться в АА, а не ходить на собрания. Наш излюбленный девиз – «Не напрягайся».
И я до сих пор говорю, что милостью Бога, как я его понимаю, буду жить в счастливой трезвости до тех пор, пока помню то 8 января в Вашингтоне.
Свернуть
История из книги " Анонимные Алкоголики".
Помни о смерти.

Аватара пользователя
когда я брошу
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение когда я брошу » 11 дек 2016, 00:40

:-) херня все истории я все перечитал, сплошная реклама АА и не чего больше! Не очем. Реклама секты.

Аватара пользователя
ППГарин
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
2 года 9 месяцев 16 дней

Истории членов АА.

Сообщение ППГарин » 11 дек 2016, 00:47

МиФка, не начинай mi:ss_ss
Принцессы тоже какают..(с)Есливынезнали..

Аватара пользователя
трясогузка
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
8 лет 5 месяцев 6 дней

Истории членов АА.

Сообщение трясогузка » 11 дек 2016, 00:48

Mishaho13, с возвращением p:r:i:v
Спойлер
Показать
Не курю 0 секунд

Аватара пользователя
когда я брошу
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение когда я брошу » 11 дек 2016, 00:49

Эдди Динp:r:i:v привет Леша, но реально все на aarus.ru все есть. Ну реклама. Ну аж беперебор же.

Аватара пользователя
jiffkha
Информация о пользователе

Истории членов АА.

Сообщение jiffkha » 11 дек 2016, 00:50

Барвинка, спасибо! С годом трезвости, наступившим!)
Помни о смерти.

Аватара пользователя
трясогузка
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
8 лет 5 месяцев 6 дней

Re: Истории членов АА.

Сообщение трясогузка » 11 дек 2016, 00:51

Mishaho13  писал(а): Барвинка, спасибо! С годом трезвости, наступившим!)
Миша, спасибо :-|-:
Спойлер
Показать
Не курю 0 секунд

Аватара пользователя
Выпь
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
1 год 7 месяцев 22 дня

Истории членов АА.

Сообщение Выпь » 11 дек 2016, 00:54

Mishaho13:-|-: p:r:i:v с возвращением!
Если бы это было так, это бы ещё ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей o:ho:hoh

Аватара пользователя
ППГарин
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
2 года 9 месяцев 16 дней

Истории членов АА.

Сообщение ППГарин » 11 дек 2016, 00:54

Mishaho13, Мишка приувет!!!
Принцессы тоже какают..(с)Есливынезнали..

Аватара пользователя
ППГарин
Информация о пользователе
Не употребляю алкоголь:
2 года 9 месяцев 16 дней

Истории членов АА.

Сообщение ППГарин » 11 дек 2016, 00:55

МиФка, да и ладно,всеж таки не реклама хандонов :-|-:
Принцессы тоже какают..(с)Есливынезнали..

Рекламный блок

Закрыто

Вернуться в «Анонимные Алкоголики»