Я - пьяница

[Айнанэ]

Спасибо, солнышки мои...
Муж обещает поддержать.
Ору, что я не могу сама. Когда ты пьешь.
Но это отмаза.

[Latiz]

Айнанэ, 

Ору, что я не могу сама. Когда ты пьешь.
Но это отмаза.

я понимаю тебя,поверь..мой то же при мне пил,сначала то же говорил будет поддерживать(я твоего не имею ввиду здесь),а потом бухал,и последние три месяца без передыха практически,и вот неделя запоя..сидит и говорит больше ни-ни,дай Бог..вроде признал себя,ну хоть стал говорить,что алкаш,а то до этого все в норме у него,подумаешь перебрал с кем не бывает..теперь я после своего последнего запоя сказала ему,что он больше при мне,в доме не пьет..хочешь пить,иди из дома и пей,пьяный домой не приходи..все,точка

[Yula]

Отмаза - не отмаза, но точно отягчающее обстоятельство. Если у него с алко проблем нет, так пусть и не провоцирует. А вообще интересные моменты могут открыться про ваши отношения

[Fabia]

Слабая. Чмошная уродина я.

Ты не слабая, ты просто больна алкоголизмом. Когда признаешь это, то поймешь, что при этом заболевании пить нельзя ни капли. Как диабетику нельзя сладкого. А то все эти "21 день", "попробую сломать систему" и т.д. только отдаляют тебя от признания самой себе - я больна и мне нельзя ни грамма иначе

Пипец. Привет. Обнуляюсь.

[incanite]

Ору, что я не могу сама

Моя жизнь – мои правила.

Бабский космополитен
От таких.фразачек блювать охотно.
Тьху))))
Муж виноват)))Ну да)

[татьяна 35]

incanite, 
Ты чего, мать, какая возбужденная?

[татьяна 35]

Кстати.

Ты не слабая, ты просто больна алкоголизмом. Когда признаешь это, то поймешь, что при этом заболевании пить нельзя ни капли.

Вот вы, Фабия, признали себя алкоголиком и не пьете, вы сильнее стали, чем 2 месяца назад?

[incanite]

Ты чего, мать, какая возбужденная?

Да,тут,Тань,муж мне сказал "Фабия баба деревенская"))))
Первый раз в моей жизни комментирует форум.
У мну пузо.Сплю плохо)))

[Latiz]

incanite, Катюшкин привет тебе и малышу ну ,вот хоть убей,тяжело жить двум алкашам под одной крышей,если один трезвеет,а другой кладёт болт и провокации постоянные дома,да может это и отмаза,но и ...короче ..мне оказалось не по силам трезветь и смотреть постоянно на пьянки

[incanite]

Натуська, Да,согласна на все сто))привет)))
Ты соз что ли?))))
Я своему сказала,"будешь пить,играть,колоться,досвиданье".
Задолбало во это все.
У меня сын.Мой сын.

[Latiz]

Ты соз что ли?))))

как оказалось и это присутствует в моей больной башке

Я своему сказала,"будешь пить,играть,колоться,досвиданье".

вот и правильно по моему мнению,сюсю мусю не прокатывают..я же сюсюкала ,в итоге ,имеем,что имеем,нет он не виноват в моем срыве на 100 процентов,если все рассказать честно здесь я и только я,другого итога не получилось бы,рано или поздно,но я же дура бегала за бутылкой да же пару раз,когда моему плохо было и по голове гладила,слушала,что скоро вот вот все прекратится..пишу и понимаю,что за фак пишу ну как есть

[Fabia]

Вот вы, Фабия, признали себя алкоголиком и не пьете, вы сильнее стали, чем 2 месяца назад?

Мне не надо становиться сильнее, сила мне не поможет бросить пить. А вот признание,что алкаш и что мне нельзя именно поэтому - помогает, да.

[Fabia]

Да,тут,Тань,муж мне сказал "Фабия баба деревенская"))))

В точку.

[Айнанэ]

- Мам, мам, а что с папой?

***

Я заметила неладное только тогда, когда стали пропадать более-менее дорогие вещи (да и какие могли быть особо ценные вещи тогда, в 90-х?) – так, браслет золотой, кулон, пара серебряных колец. «Заложил! Жрать-то что-то надо», - отбрехивался Сашка на мои расспросы, выкладывая из пакета хлеб, молоко, замороженные вусмерть куриные окорочка. Потом и этого не было: это не спутаешь ни с чем – мутные, подернутые дымкой, с узкими зрачками, как спичечная головка, несмотря на яркий свет - глаза, глядящие внутрь себя. Когда я догадалась, было уже поздно, и «ханка», «доза», «вмазаться» прочно вошли в мой лексикон.
Сашка уходил куда-то сначала раз в день, потом два раза в день, приходил в хорошем настроении: начинал мыть, стирать, готовить – у наркоманов поразительная жажда «движухи» после дозы. В то время еще не было героина, была только «ханка», похожая на коричневый пластилин масса, получаемая из маковых головок; она вываривалась с уксусным ангидридом, получался ацетилированный опий. За возможность сварить это дерьмо хозяину «непаленой хаты» перепадала доза: и эти люди стали приходить к нам. Закрывая дверь на кухню – открывали себе дверь в параллельный несуществующий мир, созданный опьяненным мозгом. Специфический кислый запах впитался в каждую клеточку нашей однухи. С тех пор прошло больше 20 лет, а я до сих пор не держу дома уксус.
Признаюсь, временами я даже завидовала ему, мне тоже отчаянно хотелось спрятаться, как улитке в свою раковину, от этого безденежья, пустых магазинных полок, ощущения безбудущности, так, что я как-то предложила: давай вместе? Тогда он ударил меня первый раз - так бьют только мужики, резко, больно: «Сука! Только попробуй! Я газ врублю ночью, пока спишь, уж лучше ты сразу подохнешь, чем медленно подыхать, как я! Запомнила?» Собирая кровавые сопли и рыдая в ванной, я запомнила, Сань, я до сих пор помню. Спасибо тебе, если слышишь. Только сейчас понимаю, насколько он меня любил, что смог мне вдарить тогда со всей дури, обычно тихий, спокойный; да и, в отличие от алкоголиков, опийные наркоманы под дозой не агрессивны: они дружелюбны, миролюбивы, их практически невозможно вывести из себя. Это предельное состояние духовного равновесия, жаль, что это достается такой неимоверно высокой ценой.

- Срок 12-13 недель.
- Напишите меньше, пожалуйста, напишите одиннадцать, ну, пожалуйста, - я исхожу слезами в кабинете УЗИ, мне нужен аборт, ни один врач не возьмется сейчас, а если одиннадцать! если! одиннадцать! всего одна цифра, циферочка, малюсенькая черточка, выведенная неаккуратным почерком на бланке, а от нее зависит моя жизнь; презирайте меня, считайте нечеловеком, последней тварью, но я рыдаю, стою на коленях перед этой мадонной в белом халате, мне надо выскрести из себя это, вытащить, выполоскать и забыть, - Напишите одиннадцать!
- Извините, следующий.
Слышу за спиной шипение чистеньких моралистов: вы встаньте вместо меня в «комок» - железная будка вдоль центральной дороги, чтобы поссать можно было только в горшок, спрятавшись за коробками из-под паленой водки, распродавайте ловисы и сникерсы с зарплатой 600 тенге (три дозы), не морщитесь брезгливо, ибо не ссут только принцессы. И еще… Вы, пишущие о любви, что вы знаете о ней? Какой труд любить человека правильного? А вы попробуйте убирать за ним блевотину, когда «тряхануло» - вместе с наркотиком из-за далеко не стерильных условий приготовления по венам движется грязь, начинается интоксикация: в течение нескольких минут поднимается температура, тело покрывается липким потом, колотит озноб и развивается неукротимая рвота. Легко ли любить, когда знаешь, что если ты уйдешь, то близкий человек не сможет жить без тебя? Нет, не в переносном ванильно-кремовом смысле современных вконтактных статусов, а в прямом: просто однажды, когда накроет «приход», он забудет как дышать, а рядом не будет тебя, чтобы вытащить его из четвертого измерения ударом в солнечное сплетение.

Потусторонняя сила прячется в этой коричневатой мутной жидкости, насыщающей кровь искусственным счастьем, она проникает внутрь и диктует свои условия: встань, иди, ищи, укради – нет такой подлости, на которую бы не пошел наркоман в поиске вожделенной «дозы», ведь в случае неповиновения она начинает жестко мстить – по истечении 12 часов после последнего укола, уже начинаются первые признаки абстиненции, всем известной как «ломка».
- Ленчик, прикинь, я вдруг представил, что это моя матушка... Я вдруг представил, что это моя матушка..., - Саша как заведенный повторяет одно и то же, сидя на корточках и опустив низко голову.
Пятнадцать минут назад он ударил пожилую женщину, которая неосторожно решила сократить путь по темному переулку. На столе - черная жалкая сумочка: стертая до пластмассового ободка губная помада, ключи с брелком «Анапа», и кошелек: две по десять тенге, одна по пять.
- Заберите, пожалуйста, заявление, мы возместим, пожалуйста... пожалуйста, - стою на квартирной площадке, пряча взгляд, но выставив шестимесячное пузо, как щит и как смягчающее обстоятельство, бью без промаха по естественным человечьим чувствам, «тебе же не откажут, а меня посадят, ты же знаешь, мне туда нельзя. Я обещаю, что после я всё брошу, перекумарюсь...», – Пожалуйста...
- Не ради тебя, - она смотрит на меня так, как глядят на тяжело больных детей: вроде как и понимаешь, что ребенок не виноват в том, что у него текут слюни, или он мычит, вместо осмысленной речи, или смотришь на его ручки, похожие на скрюченные птичьи лапки, но против воли на твоем лице проскакивает мимолетное отвращение. - А ради него..., - она указала на мой живот, - вместо возмещения купи себе фрукты что ли.
Давно привыкла к таким взглядам: жалость вместе с брезгливостью, они, современные праведники, скорее всего думают, упиваясь собственной прозрачной святостью, что я тоже зависимая, да и черт с ними!
Саша, шарнирно дергаясь, ждал меня внизу:
- Ну что?
- Согласилась, - махнула рукой, - пойдем домой.
Город захлебывался солнцем, несмотря на раннюю весну; от тепла на деревьях забеременнели почки, готовясь взорваться нежной лиственной зеленью, которую скоро высушит до грязно-коричневости бессердечный пустынный ветер; воробушки скачут, разбивая серость асфальта копошащейся чирикающей массой – мы шагаем, купив, чтобы пережить первую ломку, две пачки реланиума на базарчике, где медикаменты еще продавались наравне с петрушкой и редиской, и, не совру, пользовались гораздо большим спросом.
Но Саши не станет на новый, 1995 год, его найдут рано утром второго января около бывшей детской кухни, уже окоченевшего – его братья по несчастью, испробовав все способы домашней реанимации при передозировке, побоятся вызвать медиков, но, прежде чем выволочь труп на улицу, не забудут обшарить карманы - там был подарок: носочки для сына.

***

-Да, Динька, тебе было тогда пять месяцев. Ты был такой смешной, только-только сидеть начал.
-Мам, ты что?! О чем ты вообще? Я тебя спрашиваю, что с папой?! – сын, видимо, решил, что его мама сошла с ума прямо тут, в ярком свете приемного покоя областной больницы, куда привезла моего второго мужа желтая машина реанимобиля. «Яицаминаер».
-Инфаркт. Но не переживай. Всё не так страшно. Врач сказал, что вовремя вызвали скорую.

[Айнанэ]

Зато я пишу. Пишу и пью. Пью и пишу.
Как очумелая.

[cvetl]

Айнанэ, что пьешь?

[Айнанэ]

cvetl, это важно? Вино сейчас.

[Скоросчастье]

Но Саши не станет на новый, 1995 год, его найдут рано утром второго января около бывшей детской кухни, уже окоченевшего – его братья по несчастью, испробовав все способы домашней реанимации при передозировке, побоятся вызвать медиков, но, прежде чем выволочь труп на улицу, не забудут обшарить карманы - там был подарок: носочки для сына.

плачу......эти последние строки тронули меня до слез. все близко, все прочувствованно...все знакомо...
все понимаю, слезы, слов нет....спасибо за память

[cvetl]

Айнанэ, ну надо же ведь знать напиток литературного таланта

[Айнанэ]

все знакомо...

Всё по мозолям. Всё, чтоб почти умереть, но жить.
Это пережито. Но чуть не так на письме.
Я не знаю. Я понимаю, что больна.
Но иногда мне это нравится, ибо я - нерв.